Жительница Мамадыша рассказала о трагедии, которая произошла с ней в детстве

Велено судьбой

- Родилась я в Анзирке. Когда училась во втором классе, в деревне случился пожар, сгорело немало домов, в том числе и наш. Куда деваться? У отца с матерью нас пятеро детей, я - старшая. Мы уехали на бакены, так назывался маленький домик бакенщика на берегу Вятки. Он был рыбаком, стал бакенщиком. Война в то лето как раз грянула. Отец ушел на фронт, а мы так и остались на бакенах с мамой жить, - говорит Анна Михайловна. В то время Вятка была судоходной рекой, ее русло ежегодно прочищали «грязнухи». Ходили катера, пароходы и баржи до Вятских Полян.

 Отец - Михаил Тимофеевич как-то раз приходил на побывку после ранения, потом снова ушел бить фашиста. Мама - Прасковья Ефремьевна Бастрыгина стала умелой бакенщицей – в одном ряду среди других женщин, занятых этим опасным мужским трудом в годы войны. Маме помогали всей семьей - два сына и три девочки мал мала меньше, старшая из которых – Анна. - Вся жизнь связана с рекой. Меня уже считали за работника, младших - нет. Мы отвечали за три бакена и два перевала. На перевалах, на обоих берегах Вятки зажигали фонари на столбах, на бакенах – керосиновые лампы. Это – по вечерам, а утром – тушили. Так указывали судоходный путь, где мель, а где – глубина. Встречали и провожали военные катера, которые делали в Сосновке. Они отправлялись вниз по Вятке, - продолжает моя собеседница. Опасностей было - не перечесть. Бури, ураганы, валы, из-за которых и лодки не видно, как тут выдержать страх детскому сердечку, а ведь надо делать работу военной важности… Не только мать это понимала, но и вся малышня.

Немец и дезертиры

- Приехал к нам милиционер: «Бастрыгина, в твоей местности есть немец. Ты его какнибудь пытайся задержать или выведай у него, откуда и куда направляется». Милиционер все описал: в какой одежде ходит это немец и как выглядит. Мама перевезла того милиционера через речку Шия, вернулась назад и говорит: «Ребятишки, собирайтесь, там ягод полным–полно, собирать будем». Перебрались на лодке. Мама наказывает: «Не разбегайтесь!»

Прислушиваемся, а в кустах шум стоит и сильный запах пота чувствуется. Видим: человек ходит, на шее у него котелок висит, он в него ягоды собирает. Мама говорит: «Молодой человек, сейчас такая война идет, а вы ягоды собираете…». Он ничего не ответил, так стороной и ушел. По описанию тот немец был. Мама тогда и заявила в милицию. Беглого немца нашли: в шиповнике он себе балаган сделал, отсиживался. Дезертиров тоже много приходило, то одно у нас заберут, другое, третье…

Их еда больше интересовала, а у нас в огородике и овощи росли, картошка. Один раз во дворе беглые большой костер развели, а мы на чердаке отсиживались. В другой раз даже на бакенах ночевали, в лодке. Милиция их ловила, нас успокаивала, но страху мы натерпелись, - нелегко вспоминать Анне Михайловне то время даже сейчас.

Известие о победе

- С парохода нам кричат: «Бакенщик, бакенщик, война кончилась!» Так мы узнали о Победе. Папа после войны позже пришел, их оставили дорогу строить, - говорит ветеран. - У нас к тому времени была уже корова, овечки. Голода мы не видали, кормились рыбой. Бреднем ее наловим, наварим-нажарим, продаем тем, кто на пароходе едет. А еще нам давали паек зимой и летом на всех детей, маме – зарплату. Брат всякие корзинки-плетеночки плел. Мы их с мамой продавали в Малмыжку, Яковку, Кумазан, Гришкино, Черкассы. Наберем дикого луку, муки положим, кипятком заварим – вот наша еда была. Ничего, так и выжили.

 Синяя воля воды

 - Нам все говорили: «Скоро бакенщиков не надо будет, фонари сами станут гореть». А мы этому не верили. В нашей семье все связаны с рекой да с рыбой. Отец в мирное время работал на рыбзаводе, мой будущий муж Виктор Бакакин – там же, потом – на пристани, и я на пенсию вышла с пристани, шкипером была. Пожили в Анзирке, Мамадыше, Бессонихе. Троих хороших детей воспитали, а сейчас уже и шесть внуков да шесть правнуков. И вот готовились уже серебряную свадьбу отметить, но беда в тот год случилась: на катер, где работали муж и брат, баржа налетела, они утонули… Живу я с дочерью Мариной и зятем Иваном, это – зимой, а летом – в Бесссонихе. 92-й год пошел. Вяжу носки, половики, не скучаю. Самое тяжелое было войну выстоять, а сейчас жить да жить!